The best things in life aren't things

В детстве (конец 70-х - начало 80-х) я часто проходил мимо рекламного плакатика: "Зубной врач-техник. Искусственные зубы." Дальше телефон и адрес. Плакатик был небольшой, но висел на видном месте, несколько лет на одном и том же. Полагаю, что государственная клиника не стала бы вывешивать плакат, она в рекламе не нуждается. А если бы это было нелегально, то к врачу давно бы пришли из ОБХСС. Что-то еще слышал от взрослых, как они делали зубы у частных врачей, в том числе этого самого, но плохо помню, да и никогда не вникал особенно. А вот плакатик запомнился, я же мимо него тысячи раз проходил.

А еще анекдот такой есть.
Надпись на могиле: "Здесь покоится Моисей Рабинович, лучший зубной врач Москвы. Но его дело не умерло вместе с ним. Его сын принимает по адресу..."

Были. Как ни странно, при Сталине было больше, при Хрущове, с началом строительства коммунизма, начали душить административно и адвокатов почти полностью додушили (тем более что для них не было особой разницы, принимать ли дома или в юрконсультации), врачей загнали в тень, остались только дантисты. Их давили налогами,но указания додушить все не было.

Я хорошо помню из своего детства: 60-е, где-то на углу Тринклера и Маяковского у самого Сумского базара, небольшая, но добротная вывеска на стене дома: "Лечу половую слабость". На мой вопрос, что такое половая слабость, получил ответ от взрослых, что это когда тяжело мыть пол. Наверняка с такой вывеской в таком районе Харькова был вполне легальный частный врач

К сожалению, стороны юридической я не знаю.
Однако, будучи изначально нездоровым человеком... понятно, да? Лечиться мне приходилось вовсе не в поликлиниках. А вот по этим самым частным практикам. Я знала и помню много таких мест...

И отрывок из Солженицына, один из любимых.

Доктор Орещенков за семьдесят пять лет жизни и полвека лечения больных не заработал каменных палат, но деревянный одноэтажный домик с садиком всё же купил, ещё в двадцатых годах. И с тех пор тут и жил. Домик стоял на одной из тихих улиц, не только с широким бульваром, но и просторными тротуарами, отводившими дома от улицы на добрых пятнадцать метров. На тротуарах ещё в прошлом веке принялись толстоствольные деревья, чьи верхи в летнее время сплошь сдвигались в зелёную крышу, а каждого низ был обкопан, очищен и ограждён чугунной решёточкой. В зной люди шли тут, не чувствуя жестокости солнца, и ещё рядом с тротуаром в канавке, обложенной плитками, бежала прохладная арычная вода. Эта дуговая улица окружала добротнейшую красивейшую часть города и сама была из лучших её украшений. (Впрочем ворчали в горсовете, что уж очень растянуты эти одноэтажные, не притиснутые друг ко другу дома, что д о роги становятся коммуникации, и пора тут сносить и строить пятиэтажные).

Автобус не подходил близко к дому Орещенкова, и Людмила Афанасьевна шла пешком. Был очень тёплый, сухой вечер, ещё не смеркалось, ещё видно было, как в первом нежном роспуске — одни больше, другие меньше, — деревья готовятся к ночи, а свечевидные тополя ещё нисколько не зелены. Но Донцова смотрела под ноги, не вверх. Не весела и условна была вся эта весна, и никак не известно, что будет с Людмилой Афанасьевной, пока все эти деревья распустят листья, выжелтят и сбросят. Да и прежде она всегда так была занята, что не выпадало ей остановиться, голову запрокинуть и прощуриться.

В домике Орещенкова были рядом калитка и парадная дверь с медной ручкой, с бугровидными филёнками, по-старинному. В таких домах такие немолодые двери чаще всего забиты, и идти надо через калитку. Но здесь не заросли травой и мхом две каменные ступеньки к двери, и по-прежнему была начищена медная дощечка с каллиграфической косой гравировкой: „Доктор Д. Т. Орещенков“. И чашечка электрического звонка была не застаревшая. (с) Солженицын. "Раковый корпус".

Насчет юридических практик не знаю, но насчет частной медицинской практике, это даже в советском кино показывали.